сетевой литературный проект "СНЫ"
координатор: G
авторы:
2B, Hellen, timber, Beat Paul
при участии:
Slava, GraFF Dracula
Глава 1
- Сим придаем тело рабы Божьей земле, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
* * *
- Ну что, Мотор, снова не у дел? – задиристо вопросил толстый бес, в модном дорогом костюме-тройке, очках в толстой золотой оправе и с большими, тоже золотыми, карманными часами, свисающими с его пуза.
- Не спрашивай, Ротом, - уныло вздохнул маленький тощий бес, облачённый в серый полосатый костюмчик, фасон которого вышел из земной моды уже лет, этак, пятнадцать назад. Его землистый цвет лица, глубокие морщины на лбу и мешки под глазами выдавали полнейшего неудачника, к тому же ещё и пессимистично настроенного.
- Да будет тебе расстраиваться, приятель, - дружески похлопал Мотора по плечу Ротом. - В следующий раз у тебя обязательно получится.
- Проблема в том, что я не верю в свои силы, - доверительно сообщил Мотор, обращаясь скорее к себе, нежели к своему навязчивому собеседнику.
- Ничего-ничего, не стоит из-за этого так убиваться, - заверил толстяк.
Мотор уныло посмотрел на коллегу, пожал плечами и растворился в воздухе. Ротом довольно хмыкнул и зашагал прочь от недавно закопанной могилы. Сегодня ему ещё предстояло совратить двух однополых юнцов и подтолкнуть к прелюбодеянию полненькую кассиршу супермаркета. В области эротических прегрешений Ротому не было равных среди бесов. Все его жертвы, начиная с малого, непременно скатывались в самые глубины разврата, после чего вскоре попадали в руки адских распорядителей, даже не заглядывая по пути на верхние этажи здания Иерархии.
Что же касается Мотора, он специализировался на разочаровании. Разочаровании в любви, в друзьях, в самой жизни… Разочаровавшийся человек теряет Божью искру, не стремится к творчеству и пропадает для светлых сил. Но не навсегда. Вернее, даже наоборот. Мотор постоянно где-то ошибался: то мужчина неожиданно встречал на автобусной остановке или в библиотеке свою единственную, то друзья его подопечных спасали им жизнь, то сама жизнь преподносила сюрпризы вроде выигрышного лотерейного билета или неожиданного наследства какого-то дальнего родственника… Удивительно, сколько раз его лучшие проекты накрывались медным тазиком! Годы работы коту под хвост из-за халатности какого-то молодого бесенка. О да, вокруг него были сплошные лентяи, которым, впрочем, доставались такие душонки, что их и направлять-то не нужно было. Но почему же эти испорченные люди спасали от неверных шагов его подопечных? Как случилось так, что, невзирая на опасность погибнуть в пожаре, старый эгоистичный сантехник бросился в горящий дом и вытащил оттуда маленькую девочку? Волею какого случая спившийся брокер оказался на мосту рядом с намеревавшейся покончить жизнь самоубийством девушкой? Как удалось одному из друзей, отвернувшихся от законченного наркомана, вернуть его в общество, заставив отказаться от наркотиков? Каким образом та женщина… Но что толку вспоминать? Ни одно дело Мотора не закончилось благополучно. Все души ускользали. Как бы близка ни была победа, подопечный срывался с крючка, оставляя его, Мотора, с носом. Вернее, с пятаком, как принято считать у людей.
И вот новое поражение. Раба Божья Кассандра… Мотор тоскливо сплюнул на землю и махнул рукой. Завтра предстояло сдать отчет в канцелярию и получить следующее задание. Если повезет. Шеф уже делал Мотору последнее китайское предупреждение, на тот случай, если эта балерина уйдет наверх. "Мне не нужны неудачники!" – прогромыхал шеф, после чего Мотор поспешно ретировался из его огромного кабинета. Что ж, шеф намекнул, что в случае неудачи он останется без работы. И вот худшие опасения беса начали подтверждаться.
Мотор подошел к киоску с мороженым.
- Простите, но ваша карточка аннулирована. Я должна ее уничтожить, - заявила молодая кокетливая девушка, демонстративно разрезая ножницами кредитку Мотора, который даже не успел понять, в чем дело.
- У вас есть наличные деньги? – как ни в чем не бывало, спросила девушка.
Мотор в отчаянии посмотрел в ее насмешливые глаза, укололся о них, и, ничего не ответив, поплелся домой. Значит, они уже знают о его неудаче. Что ж, тем лучше - не придется самому объясняться с шефом. Не нужно будет рассказывать эту длинную утомительную историю, не нужно будет оправдываться. Шеф уже всё решил. Мотор спиной это чувствовал. А спина его никогда не подводила…
* * *
-Хороший песик!
Псина действительно была знатная: нечто среднее между ротвейлером и тихим ужасом. Ближе к последнему.
-Великолепный выбор, фрэйа! – невесть откуда появившийся продавец оскалился не менее саблезубо, чем его живой товар.
Единственная разница, у торговца этот оскал обозначал предельное дружелюбие.
Пес оглушительно рявкнул.
-Злой, - пробормотала она, - не слишком ли он взрослый для нового хозяина?
-Ну что вы, фрэйа, - продавец выглядел искренне озабоченным, - будь он моложе, вы бы с ним не справились. Посмотрите, какие зубы! Родоначальником его породы была знаменитая собака Баскервилей, эти звери с трудом поддаются дрессуре, зато потом – просто незаменимы на охоте…
-Собака мне нужна не для охоты, - Арим рассеянно скользнула взглядом мимо торговца.
Всего в нескольких десятках метров от вольера с рычаще-кусающимся товаром странного торговца начиналось старое кладбище. Обычно в это время суток там пусто и тихо, но сегодня, кажется, что-то происходит…
-Если не секрет, фрэйа, то для какой цели вам нужна собачка? Если для души, то у меня есть парочка очаровательных китайских карманных…
-Мне нужен Страж, - перебила его Арим.
-Ну, в таком случае этот пес вам все-таки подходит больше. Он ведет свой род от самого Снаффа…
-Ты же говорил, что от баскервильского пса!
Торговец пару раз моргнул.
-Ну… фрэйа… все верно. Для того чтобы получился щенок, нужны, по крайней мере, две взрослые собаки. Папа и мама, так сказать.
Арим вздохнула. Если так и дальше пойдет, то через полчаса ей предъявят паспорт, доказывающий, что тварь в вольере – чистокровный цербер, у которого лишние головы в детстве купировали.
Ее внимание снова привлекла возня на кладбище. Да что там сегодня творится-то? Вроде бы не полнолуние…
-Хорошо, я возьму у вас этого пса. Кстати, как его зовут?
-Кличку собаке должен дать хозяин, фрэйа, - отозвался торговец, открывая вольер.
Арим присела перед псом, посмотрела в маленькие, злобные глазки, положила руку ему на голову.
-Хорошо. Ты будешь Стражем. И отныне именем твоим станет…
* * *
Мира заворчала и попробовала спрятаться под подушку. Не помогло. Сон, еще несколько минут назад бывший таким прочным и реальным безвозвратно ускользал, оставляя в памяти только какое-то смутное беспокойство и чувство незавершенности.
Она перевернулась на спину, широко раскрытыми глазами уставилась в потолок. Что же ее разбудило? Дождь? Вряд ли, его монотонный шум скорее усыплял. Может, гром шарахнул? Кажется, нет…
Под окном что-то жалобно запищало.
Мира попыталась это игнорировать, но писк повторился, правда, куда более отчаянный.
Девушка все-таки встала, открыла окно, выглянула. В темноте сначала ничего не разглядела, однако источник шума внезапно зашевелился, сменил жалобный писк на звонкое тявканье.
-Эй, малыш, ты что среди ночи под дождем делаешь?
Через несколько минут щенок жадно хлебал молоко в комнате Миры. Маленький, черный, мокрый, трогательный, ну как можно было оставить его на улице?
-Вот что, - рассудительно начала девушка, - сегодня ночуешь у меня, а завтра попытаемся тебя куда-нибудь пристроить.
Еще через полчаса щенок был уложен спать. Да и отдавать его кому-либо Мира передумала.
-Завтра решим, как тебя назвать, - сообщила она щенку, забираясь под одеяло.
* * *
Закрыться в своей норе, напиться до умопомрачения, наглотаться успокоительного и выкурить все сигареты - вот с каким настроением вернулся Мотор в свою однокомнатную квартирку седьмого округа.
Как обычно, на пороге его встретил пастушок. Странное создание пугало Мотора, но, вместе с тем, было молчаливым и внимательным слушателем. И бес соглашался терпеть его. Он забивал свой страх в дальний угол сознания, вымученно улыбался, иногда сморкался - единственно для поднятия бодрости своего неуверенного духа. А пастушок будто и не замечал всех волнений Мотора. Как ни в чем не бывало, следовал за ним в темную пыльную прихожую, проходил на кухню и садился на табуретку, не отводя взгляда от хозяина квартиры.
- Думаешь, чего это я такой расстроенный? - спросил пастушка Мотор.
Ответа, разумеется, не последовало, но глаза пастушка горели живым интересом.
- Я провалил очередное дело, мою карточку аннулировали, а меня самого, вышвырнули с работы…
Пастушок бросил на беса сочувственный взгляд.
- А еще - я голоден. Со вчерашнего вечера перекусить не удавалось.
Мотор открыл дверцу холодильника и инстинктивно отшатнулся от него. В ноздри ворвался запах гниения.
- Что такое? - устало возмутился бес.
У людей принято считать, что бесы, как и другие жители ада - мрачные неаккуратные твари, да и сам ад - смрадное, темное и грязное место. Это не совсем соответствует истине. Вернее, даже наоборот. Как и в людских городах, в аду есть плохие районы и фешенебельные, в которых живут как чистюли, так и неряхи. Мотор определенно был чистюлей, хотя и жил в плохом районе.
- Что с холодильником?
Пастушок, как обычно, не отреагировал.
Рука мотора потянулась к выключателю. Щелчок. Ничего не произошло. В довершение всему, квартиру Мотора обесточили.
- Я в ловушке! - плечи беса безвольно поникли, и он медленно опустился на табуретку рядом с пастушком.
- Завтра они придут и скажут, чтобы я съезжал с квартиры… А у меня - ни денег, ни работы, ни друзей… Я пропал!
Пресытившись негативными эмоциями Мотора, пастушок слез с табуретки и вышел из кухни. "Вот, единственный товарищ, и тот отвернулся", - невольно подумалось бесу. Но пастушок не был ему товарищем. Он был просто скучающим загадочным соседом, о котором Мотор ничего не знал, да и никогда не интересовался. Такова жизнь.
* * *
Лисс, промокший до резинок на плавках, скинул тяжелый от воды плащ и сел на пол в прихожей. Вода, стекавшая с головы, проделывала все новые дорожки на небритом лице, но Лисс не обращал на это внимания.
- Ваша светлость, приготовить Вам кофе? – Лисс иногда разговаривал сам с собой.
- Отвяжись, смертный.
"Ассоциативное мышление человеческого индивидуума…" - вот ведь приснится-то. Разглядывая лужи на полу, Лисс вспоминал те небольшие обрывки сна, которые еще мельтешили в голове. "А вот зачем было ее так калечить?.." - подумал Лисс, выбрасывая из кармана джинсов промокшую пачку сигарет, - "можно было просто суть приподнять горло и…"
- Так, уже и мысли пошли извращенные. Отставить разговорчики!
По пути на кухню он снимал промокшую одежду и бросал ее на пол. "Завтра уберу, тем более, пора бы уже порядок здесь навести", - оставшись в одних трусах, заметил Лисс. Поставив чайник, Лисс огляделся в поисках табуретки, но, вспомнив, что отдал ее соседу, предварительно подпилив ножку, взгромоздился на стол.
- Вот так всегда получается, ну что за невезение, ведь почти получилось, - Лисс вспомнил, как вчера вечером разговорил девушку на остановке, как он почти добился контроля над дыханием, когда собеседник начинает дышать в такт с тобой, и как испортил все своим изумлением, когда уже собирался переходить на рецепторный контроль.
- Ну и ну, бывают же наивные люди! – Лисс злился больше на себя, нежели на ту девушку.
Так всегда бывало, когда почти контролируемая жертва срывалась с крючка, который так долго и кропотливо создавал Лисс. Властвовать, повелевать и с усмешкой наблюдать, как человекоподобное существо пытается противиться твоей воле. Подбрасывать все более сложные задачи, заставлять уничтожать себя и окружающих - вот, чего желал Лисс. Он, впрочем, до сих пор не определил, что именно заставило его заняться этим. Он пытался противиться чьей-то воле, но со временем начал понимать: что-то подталкивает его к изучению методов подчинения человека. И он, уже не противясь, шел к знаниям. Позже, на первом курсе, от него начали отворачиваться друзья, он озлобился, и постепенно становился Лиссом. Он старался не вспоминать свое настоящее имя: так проще, это словно мысленная установка, когда становится проще давить в собственном сознании человечность. Он - Лисс, он холодный, он безжалостный. Что значит нельзя у ребенка отобрать игрушку? Надо, и не только отобрать, но и сломать ее…
"Чем я занимаюсь? Что я?" - размышления прервал свист чайника.
"Вот черт, сейчас с ног свалюсь и хана, ни денег, ни работы…" - наливая в пластиковый стаканчик кипяток, Лисс подумал о вчерашнем предложении. Какой-то псих, толстенький такой, в очках, предложил поучаствовать в медицинском эксперименте, что-то, что помогает бросить курить… Было нечто странное в его словах… Нет, это не обычный простачок, надо было внимательнее его послушать…
* * *
До полнолуния Стражам запрещалось появляться на территории захоронений, однако в каждом правиле есть исключения. Как минимум четыре, по одному на каждый сезон: зимой - канун Рождества, весной - Вальпургиева ночь, летом и осенью - канун Ивана Купала и Дня Всех Святых соответственно. Впрочем, как правило, в эти ночи работы хватало, и потому Стражи на кладбищах - гости более чем редкие.
Посему, появление на кладбище Арим можно было приравнять к сенсации. А если учесть, что она взяла с собой пса… Кладбищенские обитатели всегда с опаской относятся к этим любителям костей.
Но оставить без внимания подозрительную ночную активность Арим просто не могла, невзирая на недовольство местных.
- Эй, рыжая, чего тебя сюда принесло? - завопил какой-то толстый призрак, когда она проходила мимо его надгробия, - еще и дворняжку с собой прихватила…
"Дворняжка" повернула голову и продемонстрировала зубы. Ходили упорные слухи, что Сторожевые Псы способны разорвать призрака так, что тот потом не сможет восстановиться… У кое-кого появилась прекрасная возможность проверить правдивость этих слухов.
- Тихо, Гарм, оставь его в покое. Мы уже пришли.
Арим остановилась возле свежей могилы.
- Так, а ты что здесь делаешь, - она посмотрела на надпись на камне, - Кассандра?
Она не была обычным призраком. Светящийся силуэт указывал на то, что Свет принял ее, причем, судя по спектру, покой после смерти Кассандре не грозил. Скорее всего, ей предстояло стать Хранителем… нет, у Хранителей преобладает голубой и белый, а такое вот радужное свечение больше подходит Музе… Тем более непонятно, что она делает возле собственной могилы, как самое обычное привидение.
- Я жду тебя, Арим.
- Фр-р-рэйя Ар-р-рим! - неожиданно рявкнул пес.
- Спокойно, Гарм, - девушка положила руку на голову зверя, - не до титулов. Что ты хочешь от меня, Кассандра?
Радужный силуэт подался вперед:
- Свет просит твоей помощи.
Арим усмехнулась и покачала головой:
- Ты знаешь, кто я, Кассандра?
- Ты - фрэйа Арим, ты - Страж…
- Во-первых и основных, я полукровка.
Отцом Арим был рыцарь Света, а вот в мамашах числилась бестия. Подобные смешанные союзы, вопреки устоявшемуся мнению, редкостью не были. Полукровки, как правило, придерживались строгого нейтралитета, не вмешиваясь в бесконечные стычки между силами добра и зла. Конечно, иногда все-таки приходилось занимать чью-то сторону, но союзники из полукровок были крайне ненадежные. Зато Стражи из них выходили отменные. А еще - дипломаты и юристы…
- Твоя смешанная кровь - именно то, что нужно в этом деле, - произнесла Кассандра.
* * *
- Гарри, грязное животное, немедленно выкинь эту гадость!
"Грязное животное" моментально откликнулось на зов, примчалось к хозяйке, бросило упомянутую гадость (какой-то не догрызенный ботинок) к ее ногам, плюхнулось на хвост и принялось энергично чесаться.
- Н-да-а-а, - протянул Макс, - дисциплины - ноль. Мирка, его воспитывать надо. Я тебе там телефончик нацарапал…
- Ага, - буркнула Мира, пытаясь прицепить поводок к ошейнику щенка.
Последний довольно шустро увертывался.
- Что, не дается? А я тебе сколько раз говорил, "как вы лодку назовете, так она и поплывет". Нечего было собаку обзывать, как бандюгу из третьесортного боевика.
"И это говорит человек, назвавший своего пекинеса Конфуцием!" - мысленно возмутилась девушка.
Макс по прозвищу "Собачатник", бывший Мирин однокашник и единственный из ее знакомых, который более-менее разбирался в собаках (по крайней мере, у него они всегда водились), наблюдал за возней девушки, но не вмешивался. Его первое знакомство с Гарри, равно как и попытка что-то "по научному" внушить щенку закончилась плачевно: Макс был искусан, Гарри образцово-показательно наказан (Мира пригрозила пальцем и заявила: "Я т-т-те покажу, мерзавец!").
- Растет он у тебя, просто как на дрожжах. С породой не определились?
- Какая порода? Породистых щенков на улицу не вышвыривают, их продают за бешеные бабки.
- Я сначала так тоже думал, дворняга дворнягой, а теперь смотрю - он у тебя на ротвейлера похож.
- В прошлый раз ты говорил, что на добермана.
- Ага, у него тогда нос длиннее был и лапы меньше.
Гарри завалился на спину и попытался отгрызть Мирин каблук, при этом широко разевая пасть.
- Небо черное… злой будет… Мирка, зачем он тебе вообще? Завела бы котенка…
Гарри неожиданно вскочил и злобно зарычал.
- Ну, ладно-ладно, насчет кота я переборщил.
Но щенок, похоже, не обратил на это ни малейшего внимания, шерсть у него встала дыбом, он попятился.
- Что такое, Гарри?
Мира огляделась, пытаясь определить, что вызвало такое раздражение у собаки. Источник был найден довольно быстро: на противоположной стороне улицы, прислонившись к дереву, стоял невысокий толстячок… Вполне безобидный такой, очкастенький… Только почему-то при виде его Мира почувствовала, как шевелятся волосы на затылке.
- Ты видишь? - резко повернулась она к Максу.
- Ага, - взгляд у Собачатника был несколько осоловевший, голос тоже почему-то осип.
Правда, смотрел он гораздо правее и, проследив за его взглядом, Мира поняла причину такой перемены: рослая блондинка в юбке, чуть более короткой, чем позволяют приличия, и с таким бюстом, которым мать-природа одаривает только при содействии хирургов.
- Кобель ты, Собачатник, - сообщила Мира приятелю, но, похоже, ее слова так и остались висеть в воздухе.
Мира готова была поклясться, что толстый очкарик довольно потер пухлые ручки…
Глава 2
- У меня действительно большой опыт! - умоляюще проговорил Мотор. - И я беру совсем недорого!
Чёрная демонша с сомнением сверлила глазами тощего беса.
- Я наводила справки: вас вышвырнули с предыдущего места работы из-за вопиющей некомпетентности!
Мотор энергично замотал головой:
- Увольте, мадам! У меня была черная полоса, мне не везло… Всё дело только в этом!
Демонша снова покачала головой, но, видимо, жалобные всхлипывания беса размягчили ее сердце, если оно у демонши, конечно, было.
- Хорошо, я дам вам шанс. Но не думайте, что задание очень простое. Ну и, само собой, расчет вы получите после того, как добьетесь положительного результата. Я ясно выражаюсь?
- Разумеется, мадам! Но не могли бы вы обеспечить меня хоть какими-то средствами для проведения операции?
Испепеляющий взгляд заставил незадачливого Мотора мгновенно ретироваться, слабо выкрикивая слова благодарности.
Выйдя из кабинета, Мотор тяжело выдохнул, вытер обильный пот со лба и пожал плечами. Что остается? Работать…
В животе неприятно заурчало. Мотор вспомнил, что не ел с позавчерашнего вечера.
Вскоре здание осталось позади. Бес бодрыми шагами, но с вялой физиономией, направлялся к шлюзу.
- Не понимаю, - озадаченно пробормотал таможенник. - Ваш статус позволяет передвигаться мгновенно и беспрепятственно по первому и нулевому уровням, а вы хотите воспользоваться общественным транспортом…
- А вы, молодой человек, знаете, сколько стоят подобные "беспрепятственные" передвижения? Самым большим препятствием является их цена! В настоящее время я работаю по частному заказу, и аванс пока еще не получил…
Таможенник покачал головой и вернул Мотору документы.
Путь был открыт. Бес вошел в кабинку капсулы, внешне напоминавшую кабину лифта. Выбрав кнопку первого уровня, Мотор закрыл глаза. Двери капсулы с легким шипением закрылись. Движение началось.
Собственно, движением это назвать можно было лишь с натяжкой - физически капсула не двигалась. Но неприятные ощущения, вибрации, подступившая к горлу тошнота - всё это непременно сопутствовало перемещению между уровнями.
Мотор судорожно сглотнул. Как давно он не пользовался этим ужасным средством передвижения! А сколько страстей он о нем слышал! Говорят, что временами капсулы не добираются до места назначения, а пассажиры попадают в пространство между мирами, откуда уже нет выхода. И, само собой, подобные события постепенно обросли легендами и страшными историями о междумировых тварях, которые специально охотятся за транспортными капсулами. Легенды легендами, но Мотор в них верил. И теперь страх буквально парализовал его. Что-то непременно должно было случиться, он спиной это чувствовал…
* * *
Рассвет был мрачным. Солнце попыталось было высунуться из-за свинцовых туч, но, судя по всему, увиденная им картинка до такой степени не впечатлила светило, что оно предпочло опять исчезнуть. Мелкий тоскливый дождик смешивался с уличной пылью.
Серый дождь, серая пыль, серый рассвет, так же серо и уныло было на душе у Арим. Она никогда не видела заката, а восход Солнца был доступен всего несколько дней в году, и всякий раз, когда какие-то обстоятельства (хотя бы и погодные!) лишали ее этой возможности, она чувствовала себя обманутой.
Да и события сегодняшней ночи настроения отнюдь не поднимали. Один разговор с Кассандрой чего стоил! А если учесть, что приблизительно через час после него состоялась беседа с матерью…
Как и следовало ожидать, "темные" тоже пришли к выводу, что не плохо бы привлечь на свою сторону полукровку. По этому поводу дипломатию разводить не стали, речи о глобальном и локальном благе тоже отложили до лучших времен, зато старый добрый близкородственный шантаж показался вполне подходящим.
До того, как Арим стала Стражем, мать неоднократно пыталась склонить ее на сторону Тьмы. Все эти "семья бы тобой гордилась", "дедушка был бы счастлив", "ты - моя плоть и кровь", ну и, конечно же, разглагольствования на тему неблагодарных потомков вызывали у Арим скрежет зубовный. Очень сложно одновременно не повиноваться родителям и соблюдать пятую заповедь.
Но теперь многое изменилось. Между Светом и Тьмой царило временное, вооруженное до зубов, перемирие. Арим в качестве Стража приобрела своего рода дипломатический иммунитет, да и любимые родственники по материнской линии всем кланом отправились в Лас-Вегас, потому что в большинстве своем специализировались на азартных играх.
Потому-то Арим сильно насторожила встреча с матерью. Разговор у них получился короткий, эмоциональный, но под конец, как и следовало ожидать, мать достала из рукава козырный туз:
- Неужели ты думаешь, что я пришла ни с чем, Арим? Да, богатство и слава - не то, что можно предложить фрэйе, но у меня есть нечто другое, - она кивнула в сторону востока, - день. Мы можем подарить тебе день, и даже не один, в любое время года. Хочешь - зима. Ты увидишь, как блестит снег в солнечных лучах. Или весна. Посмотреть на цветы, которые ты видишь только закрытыми бутонами. Услышать пение птиц…
Описание дневной жизни было впечатляющим.
Но Арим отказала. Так же, как за несколько часов до этого отказала Кассандре.
Она поступила правильно. В конце концов, ни одна из сторон не предложила ничего такого, из-за чего стоило бы рискнуть своим нынешним положением. Подумаешь, птицы! Они и ночью поют! Тот же соловей!
Но так беспросветно серо было на душе этим облачным утром…
- Вот что, Гарм, - обратилась она к пристроившемуся в ногах псу, - с этим делом нужно разобраться. Нет, ни на чью сторону мы становиться не будем. Пока. Тем более, мамуля уверяла, что это не подготовка к очередному Апокалипсису. Но проследить за происходящим стоит. Тебе придется стать моими глазами и ушами днем…
Договорить она не успела. Пес вскочил, зарычал, обнажая внушительные клыки. Склон горы, на котором они находились, заметно качнуло.
- Что за?.. Гарм!
От следующего толчка Арим не удержалась на ногах и упала, но тут же откатилась в сторону от появившейся трещины… Трещина была не в земле, да, собственно, и не в воздухе. Создалось четкое ощущение, что склон сфотографировали, а затем фото попытались разорвать: разрыв с неровными краями потянулся в воздухе, в метре над землей, по склону горы. На фоне сереющего рассвета из трещины лучами вырывалась тьма, что только усиливало ассоциации с фотографией… Вернее, негативом.
- Гарм, это междумировая тварь!
Живущие между мирами охотники за транспортными капсулами никогда не появляются поодиночке. Ох, весело же сейчас какому-то путешественнику! Минимальный ущерб от встречи с всеядным монстром заключался в том, что капсулу выбрасывало совершенно не в том месте, где планировалось. Впрочем, на такую мелочь междумировые жители разменивались редко. Только пребывая в сытом и довольном расположении духа.
Данная тварь в подобном состоянии явно не находилась, раз уж взялась кромсать этот мир. Еще одна трещина пролегла в нескольких метрах над землей, две - по склону горы. В первом разрыве показалось полупрозрачное щупальце, затем еще одно… Впрочем, полупрозрачными они оставались совсем недолго, быстро темнея, обретали плоть, покрываясь стального цвета чешуей.
Гарм ринулся на одно из щупальцев, вцепился в него мертвой хваткой… За что был приподнят над землей, раскручен и отброшен на несколько метров.
Арим попыталась заглянуть в пространственную дыру. Нужно же определить, к какой породе относится междумировая осьминожка. Любопытство, как известно, наказуемо, в чем Страж убедилась на собственном примере, получив основательный удар по лицу. Ладно бы только удар! Слизь, оставленная тварью, обожгла лицо, въелась в глаза, ослепляя.
- Гарм, голос!
Пес тоскливо взвыл, Арим, закрыв рукой глаза, тоже завизжала. Пронзительным, высоким, вибрирующим, смертоносным воплем банши. Щупальца конвульсивно задергались, один удар пришелся по Гарму, и тот временно утих, чтобы в следующую секунду взвыть с новой силой. А вот голос Арим стал слабеть. "Путешественник… Пробился или нет?" - успела подумать она, перед тем как окончательно раствориться в утреннем тумане.
* * *
На это воскресенье у Миры, в общем-то, никаких особых планов не было, но позвонил Собачатник (вот уж беспокойное знакомство!) и предложил отвезти Гарри к знакомому ветеринару. На всякий случай. Ветеринар, конечно, работал по будням, но для особых клиентов, как подчеркнул Макс, делал исключения. Мира себя особым клиентом не чувствовала, на что Макс разразился длиннейшей лекцией из области собаководства, из которой следовало, что упомянутый доктор - именно то, чего ей и Гарри не хватает в этой жизни для полного счастья, потому что без него щенок лишится таких благ цивилизации, как паспорт, прививки и поездка с хозяйкой на Канары.
- Какие Канары? - слабо запротестовала Мира.
- Ну, Мальдивы, - не сдавался Собачатник, - факт тот, что без кучи справок твою дворнягу из страны не выпустят. А этот доктор - спец по таким справкам. Не сомневайся, он - полезное знакомство!
Учитывая, что этим воскресным утром у девушки было явно не бойцовское настроение, Макс победил.
Доктор жил в центре, так что Мира было забеспокоилась, как поведет себя Гарри в общественном транспорте, но поведение щенка было безупречным.
У ветеринара он тоже держался молодцом, чем немало удивил хозяйку, привыкшую, что к чужакам ее любимец относится в лучшем случае насторожено. Он стоически выдержал осмотр, ни разу не зарычал и не огрызнулся, и даже абсолютно правильно реагировал на команды "лежать!" и "сидеть", чего за ним, в принципе, не наблюдалось.
- Поздравляю, хозяйка, - отметил врач после осмотра, - очень чистый пес. Ушки и хвост ему, правда, рановато купировали, но, как я посмотрю, все зажило нормально, следов швов нет, как будто он с такими и родился. Я так понимаю, приобрели вы его не через клуб? Значит, родословной и паспорта нет?
Мира кивнула.
- Ничего, оформим. Он у нас еще медалистом будет! Найдем родственников, придумаем имя…
- Его зовут Гарри.
- Да зовите его хоть Шариком, в паспорте у породистой собаки должно стоять звучное имя международного образца! Сочетающееся с именами родителей. Вот подберем ему достойных родителей…
От врача они ушли в полдень, предварительно согласовав время следующей встречи с собачьим эскулапом.
- C'est la vie, мой дорогой, - заметила девушка, обращаясь к щенку, - ты вошел сюда безродным приблудой Гарри, а выходишь как Гаррет фон Швайгер Ваппен, сын Динго фон Швайген Ваппена и Лайлы фон Хоненхамелн. Просто-таки наследный принц.
Наследный принц Швайгер Ваппен, а, говоря простым языком, все тот же Гарри, согласно тявкнул и потащил хозяйку в сторону центральной улицы.
- Ладно, твое высочество, раз возникла такая блажь - погуляем немножко по центру. Когда еще сюда выберемся?
По выходным центр города превращался в нечто среднее между ярмаркой, арт-галереей и концертной площадкой. Особый размах все это приобретало, если попутно подворачивался какой-нибудь праздник. Неважно, какой, будь то День Независимости или Первое Апреля. На сегодня как раз выпал один из праздников, не предусмотренных календарем, но с радостью воспринятый горожанами и приезжими.
Несмотря на пасмурное небо, изредка пытающееся разродиться дождем, пронзительный ветер и прочие капризы погоды, на центральной улице царила атмосфера всеобщей веселухи. По проезжей части, в честь выходных ставшей пешеходной, бродили ряженые. Каждый второй пешеход был гордым обладателем фиолетовых поролоновых ушей и розового носа, широкие тротуары были оккупированы лоточниками, художниками, наперсточниками, гадалками. Гремела музыка, шумела толпа, люди пришли повеселиться, получить "хлеба и зрелищ". И того, и другого было в избытке.
Мира, собиравшаяся поначалу принять участие во всеобщих гуляниях, довольно быстро "отключилась". Во-первых, на нее вдруг напали тяжкие думы, вызванные словами ветеринара. Не возня с родословной, а более насущные вещи, такие как правильное питание, витамины, прививки, дрессура и прочие будни в жизни будущего призера всевозможных выставок. Во-вторых, резь в глазах, дававшая о себе знать с утра, внезапно обострилась. Видимо, вчера она все-таки переработалась, освещение-то было не ахти, и теперь глаза болезненно реагировали на свет. И вообще, ночь была какая-то беспокойная, нет, спала она как всегда, не просыпаясь, но проснулась мокрая от пота, и, кажется, еще более уставшая, чем когда ложилась.
Потому Мира вцепилась в поводок и покорно брела туда, куда тащил ее Гарри, щурясь, протирая глаза и не особо обращая внимание на происходящее. А зря. Если бы она обратила внимание на поведение свежекоронованного ротвейлерского принца, то очень удивилась бы и, возможно, перестала бы сомневаться в его благородном происхождении.
Гарри, похоже, серьезно увлекся искусством. Являя при этом, кстати, совсем неплохой, как для собаки, вкус. Его совершенно не интересовала еда и предметы массового производства, да и мимо откровенного китча он проходил, не задерживаясь. Зато некоторые картины вызывали у него неподдельный интерес: он останавливался, присаживался, наклонял голову, внимательно рассматривая, затем подходил к художнику, обнюхивал его, и только после этого следовал дальше. Впрочем, пса интересовали не только художники. Остановился он и возле ребят, бренчавших на гитаре. Послушал, но потом затряс головой, чихнул и потащил хозяйку дальше. Послушал и подростков, пытавшихся импровизировать с рэпперскими "телегами". Не впечатлился. Дольше всего стоял рядом с девочкой-скрипачкой, даже облаял какого-то нахала, пытавшегося стащить мелочь, которую прохожие бросали ей в футляр, но, похоже, ее тоскливое пиликанье ему надоело.
К сожалению, Мира не обращала внимания на стремление Гарри приобщиться к прекрасному. С резью в глазах справиться удалось, но на смену ей неожиданно пришло странное, тоскливо-обреченное чувство.
Чувство это было ей знакомо, никогда не обманывало и означало, что в скором времени случится что-то скверное. Что именно, сказать было сложно: от проливного дождя, до крупномасштабного тер акта. Мира осмотрелась, пытаясь определить вероятный источник неприятностей.
Легко сказать! Многотысячная толпа, шумная и безликая… Впрочем, некоторые лица Мира неосознанно все-таки выделила. Вон тот темноволосый парень. Кажется, приезжий. Что-то неприятное и пугающее в нем определенно было. Или вон та небольшого роста девушка с волосами, раскрашенными во все оттенки огня. Или высокий тощий тип. А, может, вон та толстушка с монголоидными чертами лица, или…
"Ч-ч-ч-черт, ну надо же, все в сборе, у них что, пирушка по поводу очередного Армагеддона?" - совершенно неожиданно для себя подумала Мира.
* * *
Безник не спеша потягивал очередной бокал пива. Он иногда заглядывал в этот маленький, уютный и забытый людьми ресторанчик, где подавали пряную еду и свежее пиво. Кроме него в зале сидел лишь маленький невзрачный мужчина, на вид лет сорока. Перед мужчиной стоял стакан томатного сока, из которого тот неторопливо и как-то очень уныло потягивал жидкость через соломинку. Неожиданно Безник встретился взглядом с незнакомцем. Его обдало жаром, а затем стало холодно. Какое-то мгновение - и всё по-прежнему. Мужчина уставился в свой стакан, а Безник продолжил листать газету с объявлениями о рабочих вакансиях. Голова была пуста, настроение - скверное. Он бросил еще один невольный взгляд на незнакомца. Что-то было в нем необычное, а потому притягательное: маленький человечек, сидевший в глубине зала задумчиво смотрел на картину на стене.
"Устал я за эти выходные. Чёрт меня дёрнул опять заказать себе кредитку - спустил сразу столько, сколько за пару месяцев себе не позволял. Надо её выкинуть! А толку? - в минус гигантский уже успел залезть", - бормотал Безник, скользя глазами по столбикам объявлений и выискивая нужные.
Его душу тяготила недавняя встреча со старым знакомым. Не хотел он встречать его. Не смог он на приветствие с улыбкой ответить тем же, не смог радостно посмотреть ему в глаза. Еле выдавил из себя кривую улыбку и пожал ему руку. Раньше он мог подыграть веселому приветствию, ответить дружеским хлопком по спине, порадоваться, что встретил знакомого после долгой разлуки. Но это время прошло.
* * *
"Интересный человечек", - отметил про себя Мотор, разглядывая репродукцию Моне, висящую на стене с кое-где облупившейся штукатуркой. Время от времени он бросал косые взгляды на "интересного" молодого человека. Круглое лицо парня, казалось, было надуто изнутри, на нем не было печати усталости, а кожа дышала свежестью. Тонкий нос рассекал овал на две равных половинки, а маленькая бородка с проседью удачно скрывала отсутствие волевого подбородка. Этот последний факт, разумеется, не мог укрыться от взора беса, уже давно поднаторевшего в подобных вопросах.
- Здравствуйте! - проговорил Мотор, подходя к столику молодого человека. - Позвольте к вам присоединиться?
- Угу, - ошарашено кивнул тот. Впрочем, удивление мгновенно сменилось острым любопытством.
Мотор поставил стакан с недопитым томатным соком на столик, а сам занял неудобное пластмассовое кресло.
- Антон Павлович Моторский, - представился бес.
- Ммм… - пожимая протянутую над столиком руку, Безник выдавил из себя свое имя.
- А вообще, все зовут меня Безником, - поспешно добавил он.
- Очень приятно познакомиться, Безник, - мягко сообщил Мотор. - Надеюсь, я вам не помешал? Вы никого не ждете?
- Нет, - медленно проговорил Безник и прислушался к своим ощущениям. Где-то за безмолвной тишиной в глубине его души зарождалась тревога. "Ошибочных встреч не бывает", - подумал он. Удивительно, но куда подевалась эта серость и невзрачность его собеседника? Стоило Моторскому открыть рот, и он превратился в какого-то представителя интеллигенции… А ещё этот старомодный костюм.
- Я ученый, - заявил Мотор.
Безник прищурено посмотрел на него и заказал еще пива себе и собеседнику. Впрочем, ученый от пива отказался.
Мотору стоило больших усилий каждое вытянутое из Безника слово. Ничего выходящего за рамки светской беседы. Безник говорил очень тихо и спокойно, практически без эмоций. Мотору часто приходилось переспрашивать и прислушиваться.
После долгих усилий Мотор вытянул из Безника, что тот на мели и готов взяться за любую работу. "Что и требовалось доказать", - подумал бес, бросив быстрый взгляд на газету с объявлениями о работе, лежащую на столе возле бокала с пивом.
- Что ж, по рукам. Вот моя карточка, - Мотор протянул собеседнику визитную карточку, отпечатанную синими чернилами на плотной рифленой бумаге. Надо заметить, что карточки свои бес делал сам, вырезая бумагу ножницами, выводя на ней после лихие завитушки. Чёртова экономия!..
- Позвоните мне завтра пополудни, и я сообщу адрес своей лаборатории.
Да, работка Мотору предстояла не из легких. Без гроша в кармане арендовать помещение и заняться чем-то вроде легального бизнеса… Надежда лишь на удачу и какую-нибудь незадачливую секретаршу, относящую бумаги на подпись большой шишке. По секретаршам Мотор был спецом! Жаль, что его подопечные никогда не работали на таких должностях…
Глава 3
- Так так-так, - тощая длинная демонша еще раз просмотрела прозрачные пластинки, исцарапанные результатами анализов, - сопротивляемость кислоте понижена, фрэйа. Между прочим, так недолго и до слепоты!
Арим прекратила щуриться и согласно закивала. Золотое правило: никогда не спорь с медиком, это опасно для здоровья. В отношении присутствующей здесь демонши Джильды оно было особенно верным.
Вообще-то, она была права. Вчерашняя стычка с междумировым жителем не осталась без последствий: лицо и правую руку, которой Страж пыталась прикрыться, немилосердно жгло, зрение тоже пострадало, все виделось в серой дымке, которую Арим безуспешно пыталась "проморгать".
Гарм пострадал меньше и теперь ожидал, когда освободится хозяйка. Ему не терпелось поделиться с ней информацией, собранной за день, а еще его действительно беспокоило ее состояние. И так ее, бедную, природа обделила, нюх - ни к черту, а если вдобавок зрение не восстановится, это что ж тогда, ему в собаки-поводыри перепрофилироваться? Да ну, глупости, лучше даже не думать об этом, все будет в порядке, очень уж у этой костлявой медички вид насупленный, если бы было что-то непоправимое, она наоборот - улыбалась бы, сюсюкала с пациенткой, пыталась подбодрить и успокоить. А сейчас - нет, выражение лица типа: "Последний раз тебе помогаю, помни мою доброту, но больше не вляпывайся, черт возьми!" Хорошее выражение, правильное. Нам сейчас вляпываться не нужно, фрэйа Арим. У нас впереди - большая охота, нюхом чую, а нюх у меня знаешь какой. И для этой охоты нужны все силы, и твои, и мои, и НАШИ, нечего по пустякам размениваться.
Чтобы успокоиться, Гарм рыкнул на маленькое существо, на протяжении всего приема просидевшее в углу. Существо сорвалось с место и шмыгнуло в ближайшую тень, кажется, растворившись в ней. По крайней мере, запах существа тоже исчез.
- Уйми собаку.
- Кажется, он там что-то заметил…
- Нда, паранойя у тебя, конечно, профессиональная болезнь, но расслабься. Это пастушок, он безвредный, хотя, впрочем, и бесполезный. А вот твой горластый напарник мне мешает!
И Джильда углубилась в изучение анализов и выписывание мазей.
Арим подозвала пса.
- Скучаешь? - она присела на корточки рядом с Гармом, заглянула ему в глаза, - у тебя есть, что сообщить мне, Гарм?
Арим положила руку на голову псу, и тут же за спиной раздался предостерегающий голос Джильды:
- Только не в моем кабинете!
На сей раз демонша выглядела рассерженной по-настоящему.
- Никаких телепатических контактов с этим отродьем! И вообще, Арим, не увлекайся подобными вещами!
Девушка кивнула с той же покорностью, с которой раньше принимала медицинские советы:
- Да, конечно, я слышала все эти сплетни…
- Это не сплетни! У меня в практике было несколько случаев, - Джильда понизила голос, - ну, ты понимаешь… Все знают, что Псы-Стражи разумны, но не подозревают, насколько… Пытаться проникнуть в их сознание, и уж, тем более, пускать их в свое - небезопасно!
- Да, разумеется, я же только по работе. Джильда, ты уже придумала, что будем делать с глазами, и как унять это жжение?
Она никогда не поймет, с тоской подумала Арим, бесполезно ей объяснять, доказывать. Гарм не может ей причинить вред, никогда. Они слишком связаны…
* * *
С собаками в магазин не пускают, потому пришлось привязать Гарри к металлическому поручню снаружи. В принципе, Мира никогда не умела вязать узлы, на сей раз, правда, постаралась, и вот вам результат: развязать узел, не разрезая поводок, не представлялось никакой возможности. Предупреждал же Макс: купи что-то приличное, с карабинчиком, нет, решила, что щенок еще слишком маленький для серьезной сбруи. Конечно, дождь, намочивший поводок, как и отчаянные попытки Гарри освободиться, затянули узел окончательно. И теперь, сидя на корточках и отбиваясь от попыток щенка облизать обожаемую хозяйку с ног до головы, пытаясь удержать между коленями зонтик, Мира сражалась с поводком. Безуспешно.
Плюнув на поводок, девушка попыталась снять с Гарри ошейник. Не тут то было! Чертов поводок каким-то образом ухитрился так переплестись с замком ошейника, что расстегнуть его, не придушив щенка, было проблематично.
Пришло самое время то ли впасть в отчаянье, то ли позвать на помощь. Появление парня, вышедшего из магазина, склонило Миру ко второму решению.
- М-м-молодой человек, помогите, а? - пытаясь удержать Гарри, позвала Мира.
Лисс посмотрел на девушку. Голос ее звучал жалко, да и выглядела она не лучше.
- У вас ножа нет? Надо поводок перерезать, а то запутался.
Лисс молча достал из кармана куртки перочинный нож, перерезал поводок и собрался идти дальше.
- Ой, спасибо! - Мира схватила остатки поводка, подтащила к себе упирающегося Гарри и опять повернулась к "спасителю", - а вы ведь не местный, да? Я вас здесь раньше не видела.
- Да, - коротко отозвался Лисс.
Продолжать дискуссию не хотелось, хотя девчонка явно набивалась на знакомство.
- Я так и поняла. И откуда вы?
- Из северной столицы.
Парень еще раз оглядел девицу. Нет, с ней будет совершенно неинтересно. Такие восторженные сентиментальные дурочки ломаются слишком быстро. А слабое место данной конкретной рыжей - ее собака, это же сразу видно.
Лисс глянул на щенка и насторожился. Возможно, он ошибся. И эта встреча дождливым утром в чужом городе окажется не такой уж бессмысленной.
Черный пес, не мигая, смотрел на него. И взгляд пса, Лисс готов в этом поклясться, был осмысленным, даже в некоторой степени насмешливым. Разумный пес?
* * *
- Кактус?
- Что? - отозвался удивленный прохожий, которого остановил бледный и напуганный молодой человек.
- Скажите, это кактус? - молодой человек говорил шепотом. Казалось, что у него что-то застряло в горле.
- Где? - участливо поинтересовался мужчина средних лет.
- Разве нет? - плаксиво прошипел молодой человек.
- Простите, я что-то не совсем понимаю, - радушно улыбнулся мужчина.
- Да вот же, - голос стал совсем хриплым, и через кожу горла юноши стали пробиваться острые маленькие колючки.
Мужчина приоткрыл рот, его лицо побелело.
- Х-р-о-п, х-р-о-п, х-р-о-п, - шипел юноша и с громадными усилиями напрягал и вытягивал шею, изо рта чуть показалась зеленая головка кактуса.
Кактус медленно и тоже с усилиями пытался выбраться из ротовой полости молодого человека. Кактус кряхтел, вцепившись двумя колючими отростками в щеки паренька, у которого в тот же момент появился рвотный рефлекс, и он выплюнул растение. Юноша с облегчением прислонился к стене, и, сползая по ней вниз, мгновенно задремал.
Мужчина в это время побелел, как полотно, и дрожал всей своей сущностью.
Кактус брезгливо отряхнулся. Взглянул с пренебрежением на человека. Злобно пискнул: "Чтоб тебя!" и пополз, цепляясь колючками за одежду, на плечо трясущегося мужчины.
- Что, думаешь, больно колется? - пропищал кактус ему в белое ухо, - Твой рот, как и твои мозги, даны тебе не для того, чтобы выращивать там кактусы. А ты, черт побери, чем занимаешься? Хочешь, чтобы мой братец вылез и из твоего рта? Недолог час, и такое случится. Я обещаю. Возьми на заметку, дружок, - и кактус глупо противно заржал.
Мужчина рухнул в обморок. А когда очнулся, ни кактуса, ни молодого человека рядом уже не было. Немного придя в себя, этот Случайный Прохожий неспешным шагом направился в неизвестном направлении. По дороге он подпрыгивал и пел: "Я люблю тебя жизнь, потому что ты есть. Потому что ты есть и не можешь не быть". Его настроение резко менялось, и он пел: "Я хочу умереть, я не видел жизнь. Позабыв меня, дайте мне умереть". Дальнейшая его судьба неизвестна. Известно только, что ранее он был писателем. Из тех, которых немилосердные редакторы съедают или потихоньку покалывают своими острыми иглами. Но колют их не только редакторы, а все, кому не лень. Иглы прочно врастают в мозг, где и остаются, постепенно превращаясь в едино цельное растение. Он был из тех писателей, что не умеют сопротивляться назойливой критике. Бедный слабый писатель, который должен либо умереть, либо сойти с ума. В итоге, его карьера кончается так же неубедительно, как звучит все написанное им в устах редакторов.
Никто в бесовской канцелярии толком и сказать-то не мог, откуда взялся этот непредсказуемый бес. Или не бес, кто его знает? Но обладал он статусом, приравнивающим его ко всему остальному "бесятнику". В анкетах он значился, как Поль Рефлектор. Или Отражение Зеркальное по сущности своей. Был он на должности не так давно. Да и не исполнял особых задач и поручений. Собственно говоря, смысл присутствия его здесь имел характер неопределенный, известный только ему и, вероятно, еще существам двум-трем (из тех, кто за всем этим стоит). Как ни странно, основной сущностью его замечали образ хрупкого бледного подростка. Да и в целом Поль был, мягко говоря, загадочной личностью. Его не особенно волновали здешние законы и правила, более того, ему было дозволено абсолютно все, другой вопрос в том, что он вседозволенностью этой практически не пользовался. В масштабном смысле. А в локальном, пожалуй, тем более не пользовался. И был уличен "ни в чем", именно в том, что ничего и не делал. Только с подозрительно-задумчивым видом бродил там-сям. Но не разнюхивал, не вникал в обстановку, а отрешенно прогуливался. Периодически путаясь в пространстве, он натыкался на тупики где-то между пересечением пространственных коридоров, которые сам и открывал. Вообще, странное зрелище даже для подобного места, но логике поддающееся, поэтому и не вызывающее удивления окружающих. К внешнему миру Рефлектор особой любви не испытывал, так как там его бросало из образа в образ, особенно в людных местах. Держать себя в руках Полю было непросто. При его-то функциях! Но иногда он, все же, устраивал парочку своих черных шуток на земле.
Так вот. Основной образ его: подросток с усами и бородкой, в строгом деловом костюме и фиолетовом галстуке. Часто бывавший невообразимо бледным, лишь изредка светящийся нормальной здоровой кожей. Неизвестно, был ли это образ, который выбрал он сам. Или это был он сам. И мог ли он вообще выбирать образы, или они выбирали его. Казалось, он не только игнорирует здешние правила, но просто не знает их. Словно они и вовсе не были нужны Полю по заранее оговоренным условиям вступления в должность. Знакомых и друзей у него пока не было. А его способность с кем-либо контактировать вообще подвергали сомнению. Иногда он казался даже милым и трогательным, а иногда пугал одним лишь злым и раздраженным взглядом. Такой вот тип.
Репродукция картины Клода Моне, висевшая в ресторанчике, где недавно произошла встреча непредсказуемого Мотора с Безником, продолжала висеть на прежнем месте. Но с той секунды, когда Мотор взглянул на нее, картина существенно изменилась. Это была "The Harbour of Trouville" (Гавань Троувилль). Но с тех пор Троувилль ожил. В буквальном смысле. Рыбаки двигались и закидывали удочки в реку. Паруса на лодочках раздувались и несли своих пассажиров по ветру, пуская легкие волны по реке. Облака неспешно плыли по небу, отражаясь в чистой воде. Рыбак в синей куртке, стоявший на переднем плане, смотал свою удочку и, опасливо озираясь, спустился к левому краю картины. Он озадаченно потирал затылок, стоя над самой подписью "Claude Monet. 70.". Этот рыбак в синей рубахе и странном фиолетовом галстуке удивленно изучал надпись, двигая головой слева на право и обратно. Он робко дотронулся изнутри до стекла перед картиной. Затем уже смелее постучал по нему. И еще сильнее, но, схватившись за костяшки пальцев, вдруг стал яростно растирать их. Рыбак разочарованно плюнул на стекло и растворился в красках полотна, которое уже прервало свою вольную жизнь. Все замерло на картине. Персонажи и предметы окаменели, вернувшись в прежние положения.